"...Мы не об убийствах молчим часами, просто в тишине хорошо вдвоём. В этом тонкостенном хрустальном храме бесконечной нежности мы умрём." (с) Тара Дьюли
Глухое сердце взвыло на луну.
«Молчи, будь человеком». «Умолкаю».
Я слишком далеко. Ты это знаешь.
Отчаянье. Сарказм. Отход ко сну.
Листая старых писем длинный ряд,
В них нахожу черты твои и фразы.
Все тяжелей, мой милый, с каждым разом
Отшвыривать бокал, в котором – яд.
Мне говорят: «Люблю Вас! Вы – мой бог…»
Мне безразлично. Реже - неприятно.
И в час полночный я бегу обратно,
Туда, где ты, мой демон и мой рок.
Ночной кошмар – в безумии тону.
Боюсь любви и боли, но не смерти.
И тишина в гробу… Лишь взвыло сердце,
Слепое и глухое – на луну.
«Молчи, будь человеком». «Умолкаю».
Я слишком далеко. Ты это знаешь.
Отчаянье. Сарказм. Отход ко сну.
Листая старых писем длинный ряд,
В них нахожу черты твои и фразы.
Все тяжелей, мой милый, с каждым разом
Отшвыривать бокал, в котором – яд.
Мне говорят: «Люблю Вас! Вы – мой бог…»
Мне безразлично. Реже - неприятно.
И в час полночный я бегу обратно,
Туда, где ты, мой демон и мой рок.
Ночной кошмар – в безумии тону.
Боюсь любви и боли, но не смерти.
И тишина в гробу… Лишь взвыло сердце,
Слепое и глухое – на луну.